Я не знаю сам.
Что делаю.
Вы, надеюсь.
Мне поверите.
Ослепили груди белые,
Расположенные спереди.
Уж они такие
Смуглые,
До того ж они
Отличные!
До безумия округлые
И на диво симметричные.
По какому только
Праву я.
Сам не знаю.
Их обследую?
Та что справа грудь, та — правая,
Ну, а слева, значит, левая.
И о них слагаю
Гимны я,
Что ни строчка —
То признание.
До чего ж они интимные.
Что теряется сознание.
Грудь моя
Томленьем скована.
Поцелуи
Намечаются.
Но… писать уже рискованно,
На грудях стихи кончаются.
Борис ПРИМЕРОВ
Али я не я?
Окати меня
Алым зноем губ.
Али я тебе
Да совсем не люб?
Как теперя я
Что-то сам не свой.
Хошь в носу ширяй,
Хошь в окошко вой.
Эх, печаль-тоска,
Нутряная боль!
Шебуршит мысля:
В деревеньку, что ль?
У меня Москва
Да в печенках вся.
И чего я в ней
Ошиваюся?..
Иссушила кровь
Маета моя.
И не тута я,
И не тама я…
Стал кумекать я:
Аль пойти в собес?
А недавно мне
Голос был с небес:
— Боря, свет ты наш.
Бог тебя спаси.
И на кой ты бес
Стилизуисси?..
Эдуард АСАДОВ
Они студентами были
Они студентами были,
они друг друга любили
И очень счастливы были
в своем коммунальном раю.
Вместе ходили в булочную,
вместе посуду мыли,
И все любовались, глядя
на крепкую их семью.
Но вот однажды, вернувшись
домой в половине шестого
С набором конфет шоколадных,
красивым и дорогим,
Подругу свою застал он,
играющей в подкидного,
Представьте себе —
в подкидного играющую с другим!
— Любимый, — она сказала,
и влажно блеснули зубы, —
Я еще поиграю,
а ты пойди постирай.
Он побледнел, как наволочка,
сжал посиневшие губы
И глядя куда-то в сторону,
глухо сказал: «Играй!»
И больше ни слова. Ни слова!
Ни всхлипа, ни стона, ни вздоха,
И тут ее как ударило:
да ведь случилась беда!
Все было просто прекрасно —
и сразу стало так плохо…
Обул он белые тапочки
и ушел навсегда.
Мещане, конечно, скажут:
подумаешь, дело какое!
Да разве за это можно
жену молодую бросать?!
…Сейчас от лежит в больнице,
лечится от запоя,
А чем она занимается,
мне даже стыдно писать…
Николай ГРИБАЧЕВ
Спи, ласточка
Спи, ласточка. День шумный кончен. Спи!
И ничего, что ты со мной не рядом…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мир в грохоте событий, в спешке дел,
Глаза воспалены, и плечи в мыле.
Спи, деточка. Спи, лапочка. Усни.
Закрой глаза, как закрывают пренья.
Головку на подушку урони,
А я сажусь писать стихотворенья.
Я не скрываю, что тебя люблю,
Но дряни на земле еще до черта!
Вот почему я никогда не сплю,
И взгляд стальной, и губы сжаты твердо.
Нет, девочки! Нет, мальчики! Шалишь!
Нет, стервецы,
что яму нам копают!
Я знаю, что они, пока ты спишь.
Черт знают что малюют и кропают!
Ты отдыхай.
А я иду на бой.
Вселенная моим призывам внемлет.
Спи, кошечка. Спи, птичка. Я с тобой.
Запомни, дорогая: друг не дремлет!
Василий ЖУРАВЛЕВ
Для того ли?!
Для того ль
Мичурину
усталость
не давала роздыха в пути,
чтобы ныне
вдруг такое сталось:
яблока в Тамбове не найти?!
Нету яблок!
Братцы, вот несчастье!
Мочи нету взять такое в толк.
Где-то слышал я,
что в одночасье
яблоки пожрал тамбовский волк.
Для того ль ловили наши уши
песню молодых горячих душ
«Расцветали яблони и груши»,
если нет
ни яблок
и ни груш?!»
Для того ль
Мичурин,
сын России,
скрещивал плоды в родном краю,
чтобы
из Марокко апельсины оскорбляли
внутренность мою?!
Нету яблок!
Я вконец запутан,
разобраться не могу никак.
Ведь за что-то греб зарплату Ньютон,
он же, извиняюсь, Исаак!
И от всей души землепроходца
восклицаю:
«Надо ж понимать,
что-то нынче
яблочка мне хотца —
очередь
не хотца
занимать!»